— Женщине легче переделаться, — успокаивающе проговорила
мать. — У женщины вся ее жизнь в руках. А у мужчины — в голове. Ты не обижайся.
Может… может, в будущем году местечко себе подыщем.
— У нас ничего нет, — продолжал отец. — Работы теперь долго
не найдешь, урожаи собраны. Что мы дальше будем делать? Как мы будем кормиться?
Розе скоро придет время рожать. Так нас прижало, что и думать не хочется. Вот и
копаюсь, вспоминаю старое, чтобы мысли отвлечь. Похоже, кончена наша жизнь.
— Нет, не кончена. — Мать улыбнулась. — Не кончена, па. Это
женщине тоже дано знать. Я уж приметила: мужчина — он живет рывками: ребенок
родится, умрет кто — вот и рывок; купит ферму, потеряет свою ферму — еще один
рывок. А у женщины жизнь течет ровно, как речка. Где немножко воронкой
закрутит, где с камня вниз польется, а течение ровное… бежит речка и бежит. Вот
как женщина рассуждает. Мы не умрем. Народ, он будет жить — он меняется
немножко, а жить он будет всегда.
— Откуда ты это знаешь? — спросил дядя Джон. — Сейчас вся
жизнь остановилась, разве ее чем-нибудь подтолкнешь? Люди устали, им бы только
лечь да забыться.
Мать задумалась. Она потерла свои глянцевитые руки одна о
другую, переплела пальцы.
— На это сразу не ответишь, — сказала она. — Мне так
кажется: все, что мы делаем, все ведет нас дальше и дальше. Так мне кажется.
Даже голод, даже болезни; кое-кто умрет, а другие только крепче станут. Надо со
дня на день держаться, сегодняшним днем жить.
Дядя Джон сказал:
— Если б она не умерла тогда…
— А ты живи сегодняшним днем, — сказала мать. — Не
растравляй себя.
— В наших местах, может, хороший урожай будет на следующий
год, — сказал отец.
Мать шепнула:
— Слышите?
Комментариев нет:
Отправить комментарий